Образ Царскосельского лицея в лирике учеников и выпускников
Царскосельский лицей, являвшийся своеобразным прародителем архетипа элитного закрытого учебного заведения в русской культуре, имеет уникальный по своему разнообразию и масштабу образ, сложившийся в литературном творчестве его воспитанников, а впоследствии и в современной массовой культуре. Особого внимания заслуживает то, как этот образ проявлялся в лирике, ведь каждый из лицеистов осваивал программу, в которую входило обязательное обучение словесному искусству, в том числе стихотворному мастерству. Вполне закономерно, что большинство учеников (среди них молодой А.С. Пушкин) неоднократно посвящали колыбели своего творчества разнообразные произведения как в ранние периоды, так и в дальнейшем, являясь уже вполне зрелыми и состоявшимися литераторами. Анализируя объединенные соответствующей тематикой стихотворные произведения, мы можем отследить то, как создавался и трансформировался художественный образ Царскосельского лицея.
| Материал в pdf |
Для поэтического сознания всех лицеистов можно выделить единые тенденции, нашедшие свое отражение в очень разных по жанровым и стилистическим особенностям, но объединенных тематически текстах
К примеру, изначально коллектив, формировавшийся в Царскосельском лицее, предполагался как объединенное гипертрофированным чувством братского единства общество молодых людей, обладавших довольно прогрессивными для своего времени взглядами и нетривиальными знаниями в фундаментальных сферах жизни. Это представление не только прочно укрепилось в сознании лицеистов, но и фиксировалось в проекте Царскосельского лицея и его идеологической составляющей М.М. Сперанского. Во многом формированию такого коллективного сознания способствовало то, что общество обучающихся и преподавателей лицея было ограничено не только тщательным отбором из лучших и наиболее перспективных представителей русского дворянства, но и необходимостью проживания в условиях закрытой территории (аналог современной системы школы-интерната).
Эта модель сознания настолько прочно укрепилась среди поэтов лицейского круга, что ее существование продолжилось и по окончании их обучения. Соответствующий мотив возникает, например, в стихотворении А.С. Пушкина Кюхельбекеру («В последний раз, в тиши уединенья…»), которое посвящено расставанию выпускников: «Лицейской жизни милый брат,/ Делю с тобой последние мгновенья!/ Итак, они прошли – лета соединенья; - / Итак, разорван он – наш братский верный круг!» В этом стихотворении явно прослеживается идея о том, что расставание со стенами учебного заведения не отнимет у бывших учеников уже сформировавшегося ощущения единства. «Святому братству верен я!» - подытоживает в том же произведении еще юный выпускник Пушкин. Таким образом, для молодых поэтов лицейского круга идентичность, связанная с принадлежностью к числу обучающихся, играла одну из ключевых ролей в том числе для развития их творчества.
Царскосельский лицей воспринимался учащимися (впоследствии выпускниками) не просто как учебное заведение. Он был своеобразной альма-матер для множества молодых людей, которым было суждено стать передовыми людьми своей страны.
Царскосельский лицей воспринимался учащимися (впоследствии выпускниками) не просто как учебное заведение. Он был своеобразной альма-матер для множества молодых людей, которым было суждено стать передовыми людьми своей страны.
В лирике лицеистов существует огромное множество метафоричеких метонимий для обозначения Царскосельского лицея. К примеру, Кюхельбекер в своем стихотворении «Царское село» рассматривает лицей в двух принципиально разных смысловых пластах: «Места прелестные», то есть материальный пейзаж Царского села, о котором так или иначе писал каждый поэт-лицеист, и «Союз младых певцов и чистый, и священный, // Всесильным навыком и дружбой заключенный, // Был братскою каменой укреплен!», то есть лицей как круг людей, объединенных причастностью к лицею. Пушкин в одном из своих стихотворений на годовщину лицея написал известные строки, назвав Царское село отечеством его и круга лицейских выпускников-поэтов. В том же стихотворении встречаются метафоры «счастливый путь», «поэта дом опальный». Илличевский в свою очередь, говорит: «И наш Лицей одна семья». Подобные образы вполне могут быть переложены на альтернативные Царскосельскому лицею учебные заведения. Предположительно, идентичность учащихся будет складываться приблизительно по той же модели, что и в XIX веке.
Отдельно стоит заметить, что чувство причастности к лицею у его учеников не пропало после его окончания. На годовщины лицея было написано множество стихотворений (чаще всего с подзаголовком <на 19 октября 18xx года>). Эта часть лирики лицеистов, во-первых, полна воспоминаний о юности, которые без исключения теплые и сокровенные.
«Какой волшебную одеждой// Блистал пред нами мир земной! С каким огнем, с какой надеждой, // С какою детской слепотой // Мы с жизнию вступали в бой» - это довольно показательные строки стихотворения Кюхельбекера, отражающие восприятие молодости и начала поэтического пути, которое неразрывно связано с поступлением в Царскосельский лицей.
Взгляд Пушкина на ту же самую тему звучит следующим образом: «Ты сохранил в блуждающей судьбе // Прекрасных лет первоначальны нравы: // Лицейский шум, лицейские забавы…» Нередко наравне с воспоминаниями о юности уже зрелых поэтов возникает антитеза «юность – взрослые годы», в рамках которой взросление приравнивается к утрате пыла, который изначально присутствовал в сердце каждого из лицеистов. Можно рассмотреть отрывок стихотворения А.С. Пушкина: «Теперь уже не то: разгульный праздник наш // С приходом лет, как мы, перебесился…» При этом во всех стихотворениях есть ощутимая взаимосвязь между датой написания и наличием печальных и меланхоличных мотивов потери, рока и расставания. Чем дальше от выпуска дата, тем более гипертрофированы соответствующие чувства у лирического героя каждого конкретного стихотворения.
Еще одной характерной чертой стихотворений более позднего периода закономерно становятся упоминания о тех членах лицейского круга, которых больше нет в живых. 1825 год, А.С. Пушкин: «Но многие ль и там из вас пируют? // Еще кого недосчитались вы?». 1826 год, А.А. Дельвиг: «Что мы двух друзей не зрим». 1831, А.С. Пушкин: «Шесть мест упраздненных стоят, // Шести друзей не узрим боле». 1837, В.К. Кюхельбекер: «Последний пал родимый мне поэт…// И вот опять Лицея день священный, // Но уж и Пушкина меж вами нет». Глядя на все эти упоминания, можно сказать, что круг лицеистов был настолько тесен, что даже когда их жизненные пути разошлись (о чем, кстати, также неоднократно упоминается в стихотворениях), в памяти каждого хранились воспоминания абсолютно о каждом товарище, и смерть каждого переживалась как большая потеря очень близкого, ставшего практически родным, человека.
Взгляд Пушкина на ту же самую тему звучит следующим образом: «Ты сохранил в блуждающей судьбе // Прекрасных лет первоначальны нравы: // Лицейский шум, лицейские забавы…» Нередко наравне с воспоминаниями о юности уже зрелых поэтов возникает антитеза «юность – взрослые годы», в рамках которой взросление приравнивается к утрате пыла, который изначально присутствовал в сердце каждого из лицеистов. Можно рассмотреть отрывок стихотворения А.С. Пушкина: «Теперь уже не то: разгульный праздник наш // С приходом лет, как мы, перебесился…» При этом во всех стихотворениях есть ощутимая взаимосвязь между датой написания и наличием печальных и меланхоличных мотивов потери, рока и расставания. Чем дальше от выпуска дата, тем более гипертрофированы соответствующие чувства у лирического героя каждого конкретного стихотворения.
Еще одной характерной чертой стихотворений более позднего периода закономерно становятся упоминания о тех членах лицейского круга, которых больше нет в живых. 1825 год, А.С. Пушкин: «Но многие ль и там из вас пируют? // Еще кого недосчитались вы?». 1826 год, А.А. Дельвиг: «Что мы двух друзей не зрим». 1831, А.С. Пушкин: «Шесть мест упраздненных стоят, // Шести друзей не узрим боле». 1837, В.К. Кюхельбекер: «Последний пал родимый мне поэт…// И вот опять Лицея день священный, // Но уж и Пушкина меж вами нет». Глядя на все эти упоминания, можно сказать, что круг лицеистов был настолько тесен, что даже когда их жизненные пути разошлись (о чем, кстати, также неоднократно упоминается в стихотворениях), в памяти каждого хранились воспоминания абсолютно о каждом товарище, и смерть каждого переживалась как большая потеря очень близкого, ставшего практически родным, человека.
комната А.С.Пушкина в Лицее
Находит свое место в лирике и упоминание о преподавателях лицея, которые сыграли немаловажную роль в становлении личностей выпускников и развитии их творческого потенциала.
Одно из стихотворений Пушкина на очередную годовщину лицея содержит следующее четверостишие: «Наставникам, хранившим юность нашу, // Всем честию, и мертвым, и живым, // К устам подъяв признательную чашу, // Не помня зла, за благо воздадим». Уместно будет вспомнить Г.Р. Державина, который был одним из самых ярких наставников учеников Царскосельского лицея. К его образу существует огромное множество реминисценций. Более того, его личности были посвящены целые стихотворные тексты, не говоря о многочисленных упоминаниях в эпистолярных текстах каждого из учеников. Известнейшей является цитата из пушкинского романа в стихах «Старик-Державин нас заметил // И, в гроб сходя, благословил». Илличевским было написано отдельное стихотворение, посвященное кончине великого творца классицизма, бесспорно уважаемого им и его товарищам по лицею («На кончину Державина»). Наравне с преподавателями и людьми, так или иначе связанными с лицеем, для поэтов этого круга были важны люди, чей авторитет в литературных кругах на момент их обучения был признан и неоспорим. Это и Ломоносов, и Карамзин, и Жуковский, и Грибоедов. Грибоедов был неоднократно упомянут в стихотворениях, тематика которых непосредственно релевантна лицею или воспоминаниям о нем. Однако образ каждого из этих выдающихся людей рассматривался в дальнейшем тем или иным лицеистом, однако не всегда в контексте воспоминаний о лицее.
Круг стихотворений, на которые оказал влияние Царскосельский лицей и взаимоотношения, сложившиеся внутри него, не ограничивается лишь теми произведениями, где содержится прямое указание на лицей и обучение в нем или его окончание. Поскольку все ученики были связаны крепкой дружбой, которая воспринималась фактически как своеобразное «священное братство», этот опыт так или иначе оказал влияние на лирику о дружбе в целом.
В некоторых стихотворениях поэтов лицейского круга звучат очень близкие ранее упомянутым стихотворениям мотивы. Например, мотив, связывающий дружбу с молодостью, присутствует в довольно абстрактной идиллии Дельвига «Друзья».
В стихотворении Илличевского «К дружбе» дружба берет начало в «золотом веку», однако она сохраняется и в дальнейшем («Под старость дней еще живешь участьем нежным»). Это буквально соответствует той действительности взаимоотношений круга лицеистов и во время обучения, и после выпуска.
Еще одна параллель, которая может быть проведена между огромным множеством стихотворений, где возникает тема дружбы, и конкретно лицейской лирикой, - это сравнение молодости с вином, а переживание удовольствий молодости и дружбы – осушением бокала вина. Это довольно типичная метафора, которая являлась вполне устойчивой для той эпохи, истоки которой восходят к древнегреческим мифам и представлениям об образе бога виноделия и веселья Дионисии. Такое упоминание вполне универсально. В качестве примера приведем стихотворение Илличевского «Друзьям во время грома»: «Гром грянул, вы оцепенели, // И кубки на пол полетели, // И жажда ваша где, друзья?»
Пожалуй, самой многочисленной и разнообразной частью лицейской лирики можно считать разнообразные посвящения, дружеские эпиграммы, стихотворения, которые предназначались для прочтения в определенных кругах и содержали те или иные смыслы, которые могли считываться лишь людьми, к этим кругам принадлежавшими. Такие стихотворения могли быть совершенно разными по своему пафосу, содержанию, имели свою уникальную предысторию. Интересный феномен – эпитафия живому человеку. Такое явление появлялось в ходе конфликтов, или в качестве насмешки.
В лицейские годы это были всего лишь шуточные попытки учеников создать тексты определенного жанра, однако впоследствии этот прием использовался в литературной полемике. Особенно излюбленным он стал у членов литературного кружка «Арзамасское общество безвестных людей», чаще именуемого просто «Арзамас». Их презрение к оппонентам из «Общества любителей русской словесности» иногда достигало таких масштабов, что сочинение эпитафий живому человеку считалось вполне нормальным способом высмеять какие-либо черты людей наравне с язвительными эпиграммами. Послания – это также очень значимый для всех лицеистов и людей, причастных к взаимоотношениям этого круга, жанр.
Практически у каждого из авторов можно найти огромное количество посланий, причем по несколько к одному и тому же человека.
Послания могли содержать и выражение личных чувств к лирическому адресату, и полемику касательно злободневных проблем, и оценка тем или иным действиям лирического адресата или человека, обсуждаемого двумя людьми. Для примера можно назвать некоторые из посланий: «К Дельвигу» (Пушкин), «Н.М. Языкову» (Дельвиг), «Пушкину» (Дельвиг) и так далее.
Послания могли содержать и выражение личных чувств к лирическому адресату, и полемику касательно злободневных проблем, и оценка тем или иным действиям лирического адресата или человека, обсуждаемого двумя людьми. Для примера можно назвать некоторые из посланий: «К Дельвигу» (Пушкин), «Н.М. Языкову» (Дельвиг), «Пушкину» (Дельвиг) и так далее.
Есть и другие интересные формы литературного творчества лицеистов, которые преимущественно относятся к раннему периоду их творчества и являются своеобразной пробой пера и поиском индивидуального авторского стиля. Например, к ранним стихотворениям Пушкина лицейского периода относится большинство его стихотворений на французском языке. Дельвиг, вдохновленный эпохой классицизма и творчеством авторитетных поэтов того времени (Ломоносов, Державин, Тредиаковский), писал стихотворения в первую очередь «высокого штиля». Хотя они и были слабы с точки зрения их художественности, но они предопределили дальнейшее развитие творчества поэта (особенно в его идиллиях).
Таким образом, идентичность учеников Царскосельского лицея была невероятно прочной и, безусловно, значимой для всех учеников. Она нашла свое широкое отражение как в ранних, только пробных стихотворениях поэтов, так и в гораздо более зрелой лирике вплоть до конца 30-х годов, когда многих выпускников уже не было в живых. Основа этой идентичности – это дружба, совместные воспоминания, внешний облик Царскосельского лицея, память о людях, которые вошли в круг знакомств учеников в связи с обучением здесь. Эта идентичность оказалась бессрочной, пожизненной. Ни одним из учеников не была забыта сокровенная дата 19 октября, в которую праздновалась годовщина учебного заведения, объединившего талантливых и амбициозных молодых людей, которым было суждено стать передовыми людьми России и навсегда изменить ход ее истории.
Таким образом, идентичность учеников Царскосельского лицея была невероятно прочной и, безусловно, значимой для всех учеников. Она нашла свое широкое отражение как в ранних, только пробных стихотворениях поэтов, так и в гораздо более зрелой лирике вплоть до конца 30-х годов, когда многих выпускников уже не было в живых. Основа этой идентичности – это дружба, совместные воспоминания, внешний облик Царскосельского лицея, память о людях, которые вошли в круг знакомств учеников в связи с обучением здесь. Эта идентичность оказалась бессрочной, пожизненной. Ни одним из учеников не была забыта сокровенная дата 19 октября, в которую праздновалась годовщина учебного заведения, объединившего талантливых и амбициозных молодых людей, которым было суждено стать передовыми людьми России и навсегда изменить ход ее истории.
В современном мире идентичность, связанная с местом, где мы учимся, тоже имеет место быть. Она важна, поскольку затрагивает тот период жизни, когда человек лишь формируется как личность, социализируется и по крупицам формирует свой социальный статус. В подавляющем большинстве случаев такая идентичность у школьников среднестатистических образовательных организаций не столь выражена, как у учеников Царскосельского лицея, однако вполне вероятно, что отдельные учебные заведения, объединяющие единомышленников и в определенной мере обладающие закрытостью, вполне могут служить основой для столь гипертрофированного чувства принадлежности к конкретному коллективу. Творческие люди в этих коллективах, скорее всего, испытывают влияние этой идентичности, и она так или иначе просматривается в их произведениях, будь то литературное творчество, музыкальное или изобразительное искусство или что-либо еще.
| На мой взгляд, Университетская гимназия МГУ вполне сопоставима с Царскосельским лицеем и в плане того, насколько крепка идентичность ее учащихся, и в задачах, которые перед ней стоят. Возможно, рано или поздно мы сможем постепенно воссоздать образ гимназии, исходя из ее видения разными людьми искусства, причастными к ней. |
